– Чего это он, решил Горну конкуренцию составить? – сдвинув на лоб шапку, Михел поскреб затылок.

– Видимо, без щербета озверел, – предположил император, который никак не мог прицелиться. – Симка, отрыщь!

– Снимите меня-а-а-у-у!!!

Остальные охотники были уже на подходе. Правильно оценив шансы, олень перемахнул через собак и рванул, унося выжлячьим рогом воющего кота. В такие моменты перед глазами смертных проносится вся жизнь, но перед Симкиными маячил широкий черный нос, а навстречу спине мчалась непролазная чаща. Все ближе и ближе. Остатки трезвомыслия куда-то испарились, и кот сделал единственное, что мог сделать в таком положении, – раззявил пасть пошире. И укусил. Олень встал на свечку, которой позавидовал бы вышколенный жеребец на манеже.

Хозяин утверждал: первые полеты незабываемы. Дескать, дух захватывает до того, что прошибает на слезы восторга, ветер поет в ушах, и сам себе кажешься властелином скатертью расстеленного мира. Симка пролетел над корягой, ручьем, россыпью клюквы (во время очередного сальто внизу оказывалось безупречное северное небо с планирующей пустельгой), но счастливым себя не почувствовал.

А потом хвостом вперед вломился в дупло, где застрял намертво.

Финиш.

Симка пошевелил задом – под лапами что-то сухо хрупнуло, как старая скорлупа. Да наверняка она и была. В дуплах селятся и безобидные птички, но воображение нарисовало ушастого филина с кривыми когтями и клювом-долотом, по возвращении домой обнаруживающего незваного гостя, на вид вполне съедобного.

– Альтея, роди меня обратно! – возопил кот после очередной неудачной попытки освободить филейную часть тела и, хлопнув себя по лбу, выпрыгнул сквозь дуб в присыпанный листвой мох. Подобрал лапки, чувствуя себя несчастным, одиноким сиротинушкой, и вновь поступил лучшим образом, какой мог придумать в своем положении:

– Мья-а-а-у-у!!!

Послышался отдаленный лай. Казалось, он доносился со всех сторон одновременно, поэтому Симка замяукал громче, не рискуя покидать обсиженное место. Крагги и след простыл, а домовой, не приспособленный к прогулкам в чащобах, боялся заблудиться. Из собачьих голосов выделились два, особенно звонкие, и через несколько минут Арса и Горн облизывали пропащего. Кошачий облик их не смущал.

– Симео-он!

– Туточки йа-а! – фальцетом возопил домовой – аж собаки шарахнулись, поджав хвосты.

Вскоре к ручью вышли охотники в окружении песьей стаи. Буран заметно прихрамывал, но в целом выглядел неплохо. Последнее не могло не радовать – можно сказать, император был привязан к чете гончих почти как к родным детям. Особенно за неимением последних.

– Цел?

– Да! – Кот продемонстрировал роскошный хвост, к счастью, в дупле никем на зубок не опробованный.

– А ведь если б ты, Симеон, не бросился, не стало б нашего Буранчика. Земной тебе, так сказать, поклон! – подозвав Арсу и Горна, с уважением похвалил Михел. И обещанный поклон отвесил бы, если б не начинающийся ревматизм.

– Молодец, Симеон. При свидетелях клянусь, что выполню любое твое пожелание… Только одно! – поспешил предупредить император, видя, что домовой мечтательно закатил глаза.

Тот покрутил в когтях кулон и внезапно понял: отсюда надо убираться. Если сегодня крагги напал на пса, не факт, что завтра семейка карс не вломится в палатку императора. А покуда хозяин изволит дипломатии учиться, верный Симка за Повелителя в ответе…

Только как объяснить подоходчивей?!

– Вашшество, я иссправлюсь! Я на диету ссяду! Я буду носить тебе тапочки и перестану спать на твоей подушшке! Только давай вернемсся!!! – и в глубоком обмороке зарылся носом в листья, не забыв подрыгать задней лапой.

– Свежо предание, да не про тебя, – скептически хмыкнул Его Величество.

– Ты бы, Симеон, хвост опустил, а то неубедительно, – посоветовал Огдэн.

– Кажется, он претендует на должность твоего шута Ерошки, – улыбнулся граф Эстер, когда Симка не поддался на провокацию: хвост продолжал торчать штопором.

Аристан, посмеиваясь, взял кота на руки.

– И с чего б это бык на Буранчика вызверился? Ему уходить бы или отбрыкиваться, а он кинулся как бешеный. Что ему, медом было намазано? – хмурясь, пробормотал под нос Михел.

Симка хотел согласиться, да вовремя вспомнил, что в обмороке не разговаривают.

…Небо над полем опустело. Сокол-пустельга, сжимая в когтях пойманную мышь, тоже возвращался в гнездо, еще не зная, что в него забрался хорь.

ГЛАВА 11

– Ишицу? – Вилль… нет, демон скривился, будто проглотил навозного жука.

– Не имею ничего общего с этими стервятниками. Колдуны называют таких, как я, шедхе – повелителями огня, а наша радушная хозяйка назвала бы джинном… Смотри!

На раскрытой ладони затанцевал костерок. Миг – и пламя охватило всю кисть, но телу, занятому шедхе, оно не причиняло ни малейшего вреда.

Знахарка отодвинулась почти на самый край тюфяка. Демон, в насмешке сверкнув клыками, сжал кулак. Огонь погас.

– Боишься меня?

– Не очень… – сглотнув, Алесса продолжила: – Если бы ты хотел, то убил бы меня раньше.

– Говорю же – догадливая! – восхитился тот. – И храбрая! Я думал, ты удерешь из Трущоб, едва увидишь демона. Похвальная верность… впрочем, я больше не позволю тебе рисковать собой.

– Так это был не снежный пес, а волк!

– Это был я. Стало интересно, как далеко ты зайдешь ради меня.

Алесса хотела возразить, что вовсе не ради него, но смолчала, вспомнив карсу-ишицу из села Гусиные Прудочки. Душа бабушки Тасенки, принесенной в жертву, смогла уцелеть и не раствориться в более сильной сущности. Демон знал те же лесные тропки, что и она, помнил всех прудовчан. Так, может быть… Может, Вилля еще можно спасти?!

– И ты мной доволен?

– Доволен! – кивнул демон. Кажется, разоблачение его только порадовало.

– Ты знаешь все, что знал и помнил Вилль. Он еще здесь, верно? В своем теле?

– В МОЕМ теле! Зудит и зудит у меня в голове, ни на минуту не затыкается, щенок. – Последнее слово он произнес с каким-то мстительным удовольствием и замолчал, словно прислушиваясь к мысленному ответу. Злорадно ухмыльнулся.

Алесса робко тронула его за руку.

– Можно, я с ним поговорю? Хоть минутку! Ну, пожалуйста…

– Нет! Говори со мной – он услышит.

Алесса отвела взгляд. Невозможно было смотреть в эти алые глаза, горевшие на лице, таком знакомом и родном. Да, она знала способ борьбы с демонами. Единственный. На который еще надо решиться.

Но, проклятье, как тяжело…

«Это – единственное, что мы можем сделать! – заторопилась, волнуясь, пантера. – Вспомни, что нам говорил Арвиэль! Ну?»

«Я помню…»

– Может, найдешь себе другое тело?

– С какой стати? – искренне удивился шедхе. – Мне нравится это, да и тебе тоже. Так не все ли равно, кто им управляет?

– Пойми, оно тебе не принадлежит! – как маленькому, пыталась втолковать Алесса.

– Если хочешь, я могу попросить Геллеру, и она переселит душу аватара. В волка, например. Пойдет?

Алесса растерялась. Если ишицу, которых она встречала в Неверре, вели себя как дикие звери, то этот походил… на ребенка. Ну, точно, жестокий и капризный ребенок, который знает только слово «хочу».

– А… А зачем я тебе нужна?

– Скажем, ты меня заинтересовала.

– Да неужели? Рядом с Геллерой я выгляжу как галчонок по сравнению с лебедем.

Демон рассмеялся:

– Это верно! Только я не обязан тебе отвечать.

– А если я захочу уйти?

– Тогда я переломаю тебе ноги и ты останешься со мной.

– А если я захочу умереть, ты мне и руки сломаешь, да?

Он провел рукой по волосам, попутно заправив за ухо непослушную прядку. Совсем как Вилль. Алесса уговаривала себя, что задуманное – единственный способ спасти и вернуть своего аватара. Надежда жива, пока живет вера в нее.

– Н-ну, хорошо. Думаю, ты не будешь против, если станешь моим телохранителем?

– Как тебя понимать?